ГЕОПОЛИТИКА

19.10.2022

Андрей Фурсов
Россия

Андрей Фурсов

Молчание политкорректных ягнят

Прошел ли Запад точку невозврата?

Молчание политкорректных ягнят
  • Участники дискуссии:

    2
    4
  • Последняя реплика:

    больше месяца назад

Ослабление гегемонии США — процесс очевидный с 1970-х годов. Однако этот процесс развивается не по Валлерстайну, то есть не так, как это происходило в случае с Великобританией и ее мировой гегемонией. 

Благодаря «холодной войне» США смогли «выковать» такую систему военных союзов, которая обрела свою автономную логику. В результате утрата экономической гегемонии компенсируется иными факторами и в иной сфере.

Однако и у военно-политической гегемонии на общезападной «подушке» есть предел — элементарное перенапряжение (ситуация Рима при императоре Траяне).

В середине 1980-х годов П. Кеннеди, автор научного бестселлера «Подъем и падение великих держав», заметил, что мощь Запада всегда воплощала какая-то одна, чаще всего морская держава, на смену которой после ее упадка приходила другая; теперь, писал Кеннеди, очередь за США, за которыми, однако, не видно никакой другой страны западного мира — претендента на гегемонию.

Десятью годами раньше аналогичные мысли в еще более категоричной форме высказал Жан Гимпель. В 1956 году в Йельском университете он прочел лекцию, в которой предсказал начало экономического упадка США через 15 — 20 лет. 

Это вызвало у американцев снисходительные улыбки. Во-первых, США были на подъеме. Во-вторых, Гимпель формулировал свои выводы на основе сравнения США середины ХХ века и Франции XIV века. Естественно, идеи Гимпеля были отвергнуты в США, да и в Европе, как эксцентричные. 

А в 1970-е годы его прогнозы начали сбываться, вот тут-то «Пари-матч» и определила Гимпеля как «Нострадамуса ХХ века».

Что может быть общего у Франции XIV века и США века ХХ? Вкратце Гимпель ответил бы так: утрата финансовой стабильности и лидерства в некоторых областях техники и промышленности, развитие общего антитехнологического и антииндустриального духа, рост интереса к мистицизму, к оккультному, формирование контркультуры и т. п. 

Кстати, аналогичные явления были характерны и для Великобритании 1860–1880 годов, по-видимому, мы имеем дело с общей закономерностью: упадок гегемонии развивается и как процесс определенных сдвигов в общественном сознании, в распространении «природоцентричных» (экологизм) и «женоцентричных» (феминизм) движений и идей.

Патрик Бьюкенен в своей книге «Смерть Запада» зафиксировал очень вероятный вариант развития событий:

Уничтожьте записи о прошлом народа, оставьте его жить в невежестве относительно деяний предков — и опустевшие сосуды душ легко будет заполнить новой историей, как это описано в «1984». Развенчайте народных героев — и вы деморализуете целый народ.
Когда нации утрачивают свою миссию, этот дар небес, когда они теряют веру, некогда отличавшую их от всех прочих, тогда-то они погибают как нации, тогда-то исчезают культуры, народы и цивилизации.

Следовало бы только сместить акцент с расово-культурного аспекта на политико-экономический, объясняющий социальную логику превращения Запада в постзападное общество. 

Кстати, вполне возможна книга «Смерть России», написанная с бьюкененовских позиций. Не только возможна, но и полезна — «кто предупрежден, тот вооружен», как любил говорить один из книжных героев моего детства — капитан Блад.

Приток иммигрантов и наложение экономической поляризации на расово-этнически-религиозные различия обострит социальную и политическую ситуацию в государствах Запада. Это, в свою очередь, может способствовать демонтажу возникших в интересах белого населения (от верхов до рабочих) демократических институтов в 1848–1968 гг. и являющихся одной из несущих конструкций капитализма.

Проблема ассимиляции выходцев из стран Третьего мира неразрешима. Западное население стареет, в то время как западным обществам требуется рабочая сила. Например, в Швейцарии большинство людей проголосовали за повышение квоты на рабочую силу, которая составляла 18%. Рабочая сила — это люди, как правило, с темным цветом кожи, которые работают официантами, медсестрами, уборщиками и т. д. Нужно понимать, что этот европейский underclass никуда не денется и ничего с ним поделать невозможно. Не станут ведь европейцы выселять 6 млн. арабов.

Я не большой любитель Тойнби, но, по-видимому, он оказался прав в одном своем предположении. Тойнби сказал, что цивилизации гибнут тогда, когда внутренний пролетариат начинает смыкаться с пролетариатом внешним. 

Сейчас мир как будто начинает возвращаться к концу XVIII — началу XIX в., когда вырванное из деревни население превратилось в «опасные классы». 

У западно-европейского общества ушло шесть десятилетий на превращение «опасных классов» в рабочие классы. Европейская революция 1848–49 г. отделила эпоху «опасных классов» от «рабочих классов» и превратила западно-европейское общество в то, что мы теперь называем Западом. 

Сегодня мы наблюдаем противоположный процесс — Запад словно вернулся в эпоху «опасных классов», но только уже не своих и не белых, а мигрантских и чужих. Абсорбировать их абсолютно невозможно.

Мой учитель Владимир Крылов еще в конце 1970-х годов прошлого века утверждал, что главный социальный конфликт первой половины XXI столетия будет не между эксплуататором и эксплуатируемым в рамках организованного мира, а между организованным и дезорганизованным населением. Посмотрите: люди, которые живут в трущобах (slum-people), составляют уже 20% мирового населения. В большинстве своем это население таких регионов, как Индия, Бразилия, Западная Африка, часть Латинской Америки. В каком-то смысле сейчас происходит повторение процесса Великого переселения народов.

«Суть вопроса постигается не в терминах этнорелигиозного конфликта, а в терминах конфликта социального и расового»

В начале 1990-х годов Жан-Клод Рюфен обозначил три основных стратегии отношения стран Севера к Югу.

Первая — это т. н. «стратегия Клебера». Клебер, как известно, фактически был наполеоновским наместником в Сирии и Египте и кровью и железом вводил там французские порядки. За что и был убит.

Вторая стратегия — это «выбор Унгерна». Он заключается в радикальном отказе части западной элиты от западного наследия и использовании с этой целью восточных масс.

Третья стратегия — «выбор Марка Аврелия». Он состоит в том, чтобы провести черту (lines), отделяющую цивилизацию от варваров.

Но проблема в том, что ни одна из стратегий не работает, а lines сломан раз и навсегда. Немногие понимают, что суть вопроса постигается не в терминах этно-религиозного конфликта, а в терминах конфликта социального и расового.

Я хочу особо подчеркнуть значение последнего. К 2090 г. представителей белой расы на Земле будет насчитываться менее 10%. Идет постепенное вымирание белой расы, и средств остановить этот процесс практически не видно. Христианство европейского толка уже не работает, как, впрочем, и идеология прогресса. Даже превращение пятидесятничества в самостоятельную религию бедных a-la «христианство Римской империи» не решит проблемы.

По-видимому, только приход неоязычества может как-то повлиять на ситуацию. Только неоязычество в состоянии снять все противоречия между идеологиями геокультуры Просвещения, между «правами человека», «свастикой» и «звездой», как масонской, так и коммунистической, а, возможно, и между крестом и полумесяцем. Но вместе с тем я совершенно не представляю, как именно европейские люди смогут реализовать этот инструментарий.

Я — большой пессимист в этом вопросе. Как говорил Йозеф Лунц, «Czech people is a good people, but it is not fighting people» (Чехи — хорошие люди, но не бойцы). То же самое можно сказать и о европейцах в целом, чье поведение все больше напоминает молчание политкорректных ягнят, которых ведут, а по сути уже привели на геоисторическую бойню.

Сейчас можно говорить об определенной точке бифуркации, выражаясь языком Пригожина. Из случившегося в Европе, разумеется, будут делать выводы, но к чему именно это приведет, сложно сказать. Также сейчас сложно сказать, какая эволюция ждет правые и левые политические силы Европы. Можно отметить, что в Европе сейчас нет той социальной силы, которая смогла бы стать необходимым волнорезом для underclass’a.

Тенденция развивается таким образом, что в ближайшем будущем скорее всего возникнет общество 20/80, т. е. 20% богатых и 80% бедных без среднего класса. Средний класс все больше и больше расслаивается. 

В Латинской Америке программа структурной стабилизации ВМФ в 1980-е годы фактически уничтожила средний класс как вид. В Восточной Европе до 1991 г. было около 14 млн. бедных людей (включая СССР). В 1996 г. это число, несмотря на пресловутый прогресс демократии, составило уже 169 млн. 

Можно сказать, что эпоха, начавшаяся 1789 годом, закончилась вместе с распадом СССР в 1991 году, и все идеи в духе левого/правого противостояния ушли вместе с ней.

Какие могут быть возможные стратегии выхода из этой ситуации? Маховик прогресса (глобализация) уничтожает классы и стирает границы между социальными слоями. Партии уходят, гражданское общество отмирает, остаются лишь административные машины. То, что во Франции даже после всех известных событий продолжается политика мультикультурализма, показывает, что у французов нет политической воли, чтобы выбраться из того положения, в которое они сами себя загнали. Европейской социальной матрице требуется перезагрузка. Но решатся ли на нее сами европейцы? Я сомневаюсь в этом.

Источник


Подписаться на RSS рассылку
Наверх
В начало дискуссии

Еще по теме

Виктория Матуль
Россия

Виктория Матуль

блогер

Европа, что ты делаешь?

Остановись!

Александр Бржозовский
Латвия

Александр Бржозовский

Речь Владимира Путина

Какие выводы следует сделать Европе?

Дмитрий Змиёв
Латвия

Дмитрий Змиёв

Консультант по бизнес-процессам

Враг народа

Ну что, уже пришивают «кресты» на одежду?

Сергей Рижский
Латвия

Сергей Рижский

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

ВСЕ ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

Мы используем cookies-файлы, чтобы улучшить работу сайта и Ваше взаимодействие с ним. Если Вы продолжаете использовать этот сайт, вы даете IMHOCLUB разрешение на сбор и хранение cookies-файлов на вашем устройстве.