Есть тема

19.07.2017

Артём Бузинный
Беларусь

Артём Бузинный

Магистр гуманитарных наук

За большевиков али за коммунистов?

Окончание

За большевиков али за коммунистов?
  • Участники дискуссии:

    16
    95
  • Последняя реплика:

    больше месяца назад

 
Начало здесь
 
 
Разворот лицом к крестьянству: от Ленина до Сталина
 
Правда, в осознании этой опасности Сталин не был первым. Сразу после Октября в антибольшевистской пропаганде охотно использовался факт почти полного отсутствия рабочих и крестьян в руководстве «рабоче-крестьянской» партии.

И в 1922-м — начале 1923 года Ленин попытался что-то изменить в этой явно ненормальной ситуации. В его последних сочинениях, известных под названием «Завещание», главная, стержневая мысль — мысль о необходимости безотлагательно передать верховную власть «рабочим и крестьянам, поставив их во главе нашей партии».

Очевидно, Ленин прекрасно видел, что под ширмой лозунга «диктатуры пролетариата» в реальности сложилась диктатура корпорации профессиональных революционеров. Он предложил увеличить состав ЦК в четыре раза за счёт новых членов из рабочих и крестьян, причём по его мысли они должны быть обязательно «стоящие ниже того слоя, который выдвинулся у нас за пять лет в число советских служащих, и принадлежащие ближе к числу рядовых рабочих и крестьян».

В случае принятия это был бы акт действительно революционный! Ленин так и определял его: ни более, ни менее, как «изменение политического строя», и суть этого изменения была в обращении «за поисками новых сил туда, где лежит наиболее глубокий корень нашей диктатуры» и в установлении «связи с действительно широкими массами».

Как и следовало ожидать, партийная верхушка, по сути, отвергла это предложение, причем особенно решительно выступил против него Троцкий, написавший в ЦК, что это лишит его «необходимой оформленности и устойчивости и грозит нанести чрезвычайный ущерб точности и правильности работ Цека».

Не решившись полностью игнорировать мнение уже больного вождя, ХІІ съезд партии всё-таки расширил состав ЦК с 27 до 40 человек, но среди вновь избранных, как и прежде не было ни крестьян, ни рабочих! То есть «расширение» оказалось чистым фейком. Уж очень не хотелось «рабочей» партии делиться властью с рабочими! Настолько не хотелось, что эти важнейшие суждения Ленина о необходимости передачи власти из рук «непогрешимого ордена избранных» в руки народных представителей были опубликованы только в 1956 году!
 

В итоге процесс приближения власти к народу всё-таки шёл, но он оказался гораздо более трудным, чем представлялось позднему Ленину. И вряд ли при таком глухом, но упорном сопротивлении партократии здесь могло обойтись без репрессий.

Замечу, что едва ли хоть сколько-нибудь адекватна в последнее время утвердившаяся расхожая формулировка, особенно популярная в националистическо-державно-православной среде, что Сталин, дескать, уничтожал «ленинскую гвардию».

Ленин, как видим, и сам планировал отодвинуть от руля власти этих людей. Но у него, с одной стороны, просто не было ни времени, ни сил это проделать. А с другой стороны, возможно, он рассчитывал провести эту реформу политического строя бескровно, полагаясь на сознательность своих партийных товарищей, надеясь на то, что «народная власть» для них — не пустой звук.

Время показало,что Ленин здесь ошибался и его «Завещание» было выполнено уже его преемником Сталиным с помощью гораздо более жёстких методов: в 1939 году из 138 тогдашних членов и кандидатов в члены ЦК примерно две трети были из рабочих и крестьян.
 
Хотя эта антиэлитаристская черта мировоззрения Ленина, так значительно отличавшая его от большинства партийной верхушки, видимо, сформировалась гораздо раньше. Ещё в годы написания своей ранней работы «Развитие капитализма в России» Ленин разделял все антикрестьянские предрассудки западноевропейской социал-демократии.

Крестьянство предстаёт здесь синонимом всего отсталого, косного, архаического, и как таковое просто обязано было как можно быстрее умереть, очистив место для более прогрессивных классов. Но с осмыслением опыта крестьянских волнений в революцию 1905-1907 гг. представления Ленина об этом классе начинают меняться. Историк крестьянства Теодор Шанин отмечает:
 


«Какими бы ни были ранние взгляды Ленина и более поздние комментарии и конструкции, он был одним из тех немногих русских марксистов, кто сделал радикальные и беспощадные выводы из борьбы русских крестьян в 1905—1907 гг. и из того, в чем она не соответствовала предсказаниям и стратегиям прошлого»4.
 


Ленин рвёт с установкой западной социал-демократии — избегать уступок крестьянам даже в виде включения аграрного вопроса в партийные программы. На IV съезде РСДРП он предлагает принять требование о «национализации всей земли» — крестьянский лозунг революции 1905 года.

Это было настолько несовместимо с господствовавшими до этого в социал-демократической среде марксистскими догмами, что против Ленина выступили не только меньшевики, но и почти все большевики.
 
Сам отец русской социал-демократии Плеханов верно понял разворот Ленина:
 


«Ленин смотрит на национализацию [земли] глазами социалиста-революционера. Он начинает даже усваивать их терминологию — так, например, он распространяется о пресловутом народном творчестве. Приятно встретить старых знакомых, но неприятно видеть, что социал-демократы становятся на народническую точку зрения».
 

 
В круге общения Ленина в это время тоже происходит знаменательное смещение акцентов: люди из «низов» ему становятся более интересны, чем интеллигенты-однопартийцы. Он так сообщает Инессе Арманд о своих контактах в эмиграции с гостями из России:
 


«Один — еврей из Бессарабии, видавший виды, социал-демократ или почти социал-демократ, брат — бундовец и т. д. Понатёрся, но лично неинтересен… Другой — воронежский крестьянин, от земли, из старообрядческой семьи. Черноземная сила. Чрезвычайно интересно было посмотреть и послушать».
 

 

Дальнейшая эволюция мировоззрения Ленина происходит именно в направлении от марксизма к народничеству, в то время, как большинство самых известных деятелей русского социалистического движения от Засулич и Плеханова до Троцкого проделали движение в обратном направлении.

После революции 1905 г. от жёсткого критика народничества, каковым Ленин представал в своей ранней работе «Что такое «друзья народа»…», не осталось и следа. Он пишет:
 


«Воюя с народничеством как с неверной доктриной социализма, меньшевики доктринерски просмотрели, прозевали исторически реальное и прогрессивное историческое содержание народничества… Отсюда их чудовищная, идиотская, ренегатская идея, что крестьянское движение реакционно, что кадет прогрессивнее трудовика, что «диктатура пролетариата и крестьянства» (классическая постановка) противоречит «всему ходу хозяйственного развития». «Противоречит всему ходу хозяйственного развития» — это ли не реакционность?!»
 

 
Этот неожиданный дрейф лидера большевиков не остался незамеченным в эсеровско-народнических кругах. Близкий к ним экономист Туган-Барановский в 1912 году констатировал:
 


«Аграрные программы марксистов стали все больше приближаться к аграрным программам народников, пока, наконец, между ними не исчезли какие бы то ни было принципиальные различия. И те, и другие почти с одинаковой энергией требовали перехода земли в руки крестьянства… При таком положении дел старые споры и разногласия решительно утрачивают свой смысл. Жизнь своей властной рукой вынула из-под них почву».
 

 
Но есть основания считать, что этот поворот в сторону крестьянства был скорее личным делом Ленина. А вот среди социалистов России и Европы он был воспринят, мягко говоря, неоднозначно, даже несмотря на необычайно высокий авторитет Ленина в РСДРП.

Многие прозападно настроенные деятели чутко уловили суть «Апрельских тезисов» Ленина и следующей за ними Октябрьской революции именно как отказ от ортодоксального западного марксизма и бунт автохтонных глубин России против европеизированных элит.

Чернов, лидер пошедших к тому времени на коллаборацию с либералами эсеров, считал это воплощением «фантазий народников-максималистов», лидер Бунда Либер-Гольдман видел корни взглядов Ленина в славянофильстве. На Западе сторонники Каутского определили большевизм как «азиатизацию Европы». В дальнейшем эти идеи развил Троцкий.
 
Встречались даже более жёсткие и на первый взгляд совсем экзотические формулировки, где большевизм связывается уже не с народничеством и даже не со славянофильством, а с черносотенством (!). Через месяц после большевистского переворота один из меньшевистских лидеров А.Н.Потресов заявил, что «идет просачивание в большевизм черносотенства»5.

В популярной эсеровской газете «Воля народа» писали уже не о «просачивании», а о тождестве большевизма и черносотенства; статья так и названа: «Черносотенцы-большевики и большевики-черносотенцы», и автор «разгадывает» в ней «черносотенную политику Смольного», обитатели которого, по его словам, «орудуют вовсю… восстанавливая старый строй»6.

Упоминавшийся выше либерально-православный деятель Федотов также утверждал, что в ходе русской революции победили идеи черносотенства7. «Той же общей теме разгула черносотенной, охотнорядской стихии в революции посвящают свои статьи в газете партии народной свободы «Наш век» в номере от 3 декабря 1917 года А. С. Изгоев («Путь реставрации») и Д. Философов («Русский дух»)»8.
 
Сейчас такие утверждения кому-то могут показаться абсурдными. Таким скептикам можно посоветовать вспомнить, что в основе идеологии черносотенства, по словам самого Ленина, тоже лежало крестьянское мировоззрение, «тёмный мужицкий демократизм», и ленинское же определение марксистских предрассудков о реакционности крестьянства, как «ренегатских», «чудовищных» и «идиотских».
 
Движение во встречном направлении наблюдалось и в самом «черносотенном» лагере. Представитель царской бюрократии Крыжановский обращал внимание на схожесть чаяний ультраправых низов и социальной программы крайне левых партий: одни жаждали справедливого перераспределения собственности именем самодержавного царя, как защитника народа от злоупотреблений сильных мира сего, а другие предлагали проделать то же самое именем республики9.
 


«В этом обстоятельстве следует, по-видимому, искать объяснение того странного на первый взгляд явления, что крайне правые и крайне левые элементы так легко переходили у нас из одного лагеря в другой»10.
 


Левые настроения были характерны не только для низового актива «черносотенных» организаций, но и для некоторых их лидеров: А. И. Дубровин прямо называл себя «коммунистом-монархистом»11.
 

Так или иначе, но поворот самого авторитетного лидера российской социал-демократии к крестьянству был очевиден для многих. Даже Троцкий на разные лады расхваливал «почвенность» и «укоренённость» Вождя:
 


«Ленин глубоко национален. Он корнями уходит в новую русскую историю, собирает ее в себе, дает ей высшее выражение». В частности, у Ленина, по словам Троцкого, «не только мужицкая внешность, но и крепкая мужицкая подоплека».
 


И именно этой связью с народными глубинами объясняет Троцкий его главенствующую роль:
 


«Для того чтобы руководить таким небывалым в истории народов переворотом, какой переживает Россия, нужна, очевидно, неразрывная, органическая связь с основными силами народной жизни — связь, идущая от глубочайших корней».
 


Но памятуя, как активно Лев Давыдович воспротивился ленинскому плану по «крестьянизации» ЦК, вряд ли возможно поверить в искренность его славословий «мужицкости» Ильича. Они были в общем русле заигрываний Троцкого с деятелями русского национализма и монархизма (вспомним знаменитую операцию «Трест») да и с русской национальной стихией в самом широком смысле, по словам Михаила Агурского оказывавшей на большевиков «массивное давление... Оно чувствовалось внутри партии и вне ее, внутри страны и за ее пределами… Оно ощущалось во всех областях жизни: политической, экономической, культурной… Сопротивление этому всеохватывающему давлению грозило потерей власти… нужно было в первую очередь найти компромисс с русской национальной средой… надо было, не идя на существенные уступки, создать видимость того, что режим удовлетворяет исконным национальным интересам русских».
 

По этой линии — насколько далеко позволено зайти в компромиссах с русской национальной средой — в партии складывались два негласных направления или течения.

Фракциями их не назовёшь, поскольку они не были никак оформлены организационно и существование их официально не декларировалось. Названия они поначалу тоже не имели, но несколько позднее, когда конфликт между ними вылился в публичное пространство, за одним из этих течений закрепилась кличка «троцкисты», а другое течение, чьим лидером был Сталин, позиционировало себя, как продолжателей ленинского курса, что, впрочем, было вполне справедливо.

Количественно они тоже были далеко не равнозначны: как видим из истории с провалом ленинского плана по расширению ЦК, большинство партийной верхушки, вслед за Троцким, дальше создания видимости уступок «деревенскому хаму» идти не желало.

Позицию партийных элит выразил Максим Горький, бросивший Ленину упрёк в том, что «он приносит всю ничтожную количественно, героическую качественно рать политически воспитанных рабочих и всю искренно революционную интеллигенцию в жертву русскому крестьянству».
 
А вот в партийных низах, тесно связанных с народной массой, уже в гражданскую войну дело обстояло обратным образом. И, несмотря на отчаянные попытки партократии блокировать ленинские инициативы призвания во власть представителей народа, влияние этой глубинной мужицкой среды в низовых парторганизациях было настолько мощным, что большевикам volens-nolens приходилось приспосабливаться к нему.
 


«Давление национальной среды, сам тот факт, что революция произошла именно в России, не мог не оказать сильнейшего влияния на большевистскую партию, как бы она ни декларировала свой интернационализм… Это было результатом органического процесса», заключает М.Агурский.
 

 
Приспособление большевиков к давлению народной стихии выразилось, прежде всего, в их практических действиях. Как доказывает биограф Бухарина Цакунов, большевистское руководство экономикой развивалось отнюдь не по марксистским каноническим схемам, а «стихийно… Как потом показал опыт, это был единственно возможный вариант практического руководства экономической жизнью… В дальнейшем Сталин и его окружение… использовали этот метод, не называя его непосредственно. Суть его состояла в том, что делались лишь те уступки, без которых дальше режим удержаться у власти уже бы не смог…»12.
 

Коррекция официальной идеологии давалась большевикам гораздо труднее.
 


«Происходящая в России ликвидация коммунизма окутана защитным покровом лжи. Марксистская символика революции еще не упразднена… Можно было бы спросить себя, почему, если марксизм в России приказал долго жить, не уберут со сцены его полинявших декораций. Почему на каждом шагу, изменяя ему и даже издеваясь над ним, ханжески бормочут старые формулы?»13.
 


Но уступки «почве» и в идеологической сфере постепенно тоже происходили: это и переход от военного коммунизма к народнической по сути НЭПовской аграрной политике, и совершившаяся в 1925—1926 годы смена незыблемой ранее установки на мировую революцию идеей построения социализма в одной стране: «Сталин осознал для себя не только стратегическое значение идеи «социализма в одной стране», как это он делал вслед за Бухариным, но и её конкретно-практическую функцию, позволявшую смелее смотреть в лицо новым опасностям»14, и потому «к процессу формирования «гарантий», совершавшемуся под прикрытием идеи «социализма в одной стране», Сталин подходил шире, чем Бухарин, и гораздо прагматичнее»15.
 

Итак, одну из самых существенных черт политики, проводимой Лениным, а потом и сталинской группировкой, в первом приближении можно назвать прагматизмом. Но что под ним понимать: временный ситуативный отказ действовать по марксистским схемам или нечто более глубокое?

Никаких прямых деклараций на этот счёт деятели сталинской команды не оставили. А обвинения Сталина со стороны его противников в «контрреволюционном перевороте» звучат легковесно и скорее продиктованы сиюминутной логикой политической борьбы. Тем более что сталинцы в свою очередь обвиняли в контрреволюционности и попытках восстановить дореволюционные порядки уже сами троцкистов, что, если мы помним о кастово-олигархических установках психологии последних, гораздо более соответствует истине.
 
По некоторым отрывочным высказываниям Сталина, вроде того, что «без теории нам смерть» можно судить, что имеющийся в наличии идеологический арсенал марксизма его не устраивал. Он пробовал создать новую теорию государства и даже пытался приписать инициативу её создания Ленину16, чего, скорее всего, на самом деле не было.

Адекватное идейное обоснование сталинское государствостроительство могло бы получить из наработок давно существующей немецкой геополитической школы, в частности из концепций «Большого Пространства». Но, к сожалению, «смычки» с немецкой теорией так и не произошло, хотя на практике СССР так и вёл себя на международной арене, как будто руководствовался этими концепциями.
 
На масштабную и целостную выработку нового идеологического фундамента для СССР сталинской команде, по понятным причинам, просто не хватило времени, а на обогащение советского идейного арсенала наследием народников, а тем паче славянофилов и «почвенников», Сталин так и не решился.

Хотя негласно, без деклараций, тихой сапой это всё-таки происходило. И не могло не происходить: ведь социальной базой, на которой поднялся ленинизм и сталинизм, как мы помним, были те, кого большевистские баре называли «деревенскими хамами».
 

Таким образом, спор о Сталине между революционерами и православными контрреволюционерами не решается в пользу ни одной из сторон. Популярные и среди православных державников, и среди левых радикалов уподобления Сталина вождям контрреволюционного Термидора или Бонапарту не имеют под собой основания.

Если уж кто и пытался строить новое сословное общество, то это была старая большевистская гвардия. И для ностальгирующих по «блестящей» эпохе Романовых с её французскими булками для графьёв и хлебом из лебеды для крепостных холопов Троцкий сотоварищи должны быть гораздо ближе.

А Сталина правильнее уподобить вождям Вандеи, крестьянского восстания против и феодалов и якобинцев одновременно. Но в отличие от них, Сталин не проиграл, а победил, не ограничившись простым возвращением общинных земель из-под феодальной оккупации, но и выдвинув идею модернизации общины.

Правда, реализация этой идеи пошла далеко не во всём гладко, но это уже другой вопрос.
 
 
Мировая революция и мужицкие предрассудки
 
Резонно будет предположить, что основой ленинско-сталинского «прагматизма» должно было стать коллективное сознание тех самых выходцев из деревни, поднявшихся к началу 1940-х годов до руководящих постов в промышленности, армии, образовании, науке.

Для лучшего понимания того, что в глубине души думали о глобалистской доктрине перманентной революции эти люди, обратимся к традиционному крестьянскому сознанию.
 
В крестьянской психологии личность тесно связана с общиной — сравнительно небольшим коллективом, где все друг друга знают. Советская урбанизация преобразовала общину в трудовой коллектив предприятия или учреждения, но в любом случае подразумевается, что это сообщество численно ограничено и сама мысль о расширении его до пределов всего человечества представляется как минимум странной.

Община конституируется оппозицией «свой — чужой»: здесь возможно кооптирование «чужаков» и наоборот потеря некоторыми членами общины статуса «своих», но в целом предполагается, что базовая оппозиция всегда будет сохраняться и весь внешний «чужой» мир никогда целиком не будет общиной интегрирован.
 
Глобалистов же такие приземлённые субстанции не волнуют, они считают единственно достойным объектом своих высоких чувств ни много ни мало, как всё человечество. Но, по словам немецкого философа Макса Шелера, «всеобщее человеколюбие возникло прежде всего как протест против любви к родине и в итоге стало протестом против всякого организованного сообщества.

Так что второй источник современного человеколюбия — вытесненная ненависть к родине», то есть ненависть к патриархальной общине и к её производным в индустриальном обществе — от профессионального коллектива до государства.
 

Другое сущностное свойство крестьянского менталитета, которое можно назвать автохтонностью, или, на белорусский манер, «тутейшестью», тесно связывает личность и человеческий коллектив со средой обитания, с определённой «кормящей» территорией17, которая в крестьянском сознании приобретает до крайней степени сакрализированные черты «Матери-земли», «Родины», «Отечества».

Но эта территория всегда имеет свои границы, которые тоже имеют священный статус «рубежей Родины». И когда избранный голосами «одноэтажной Америки» новый президент шокирует глобальный истеблишмент декларацией «нация, не имеющая границ — это не нация», он выражает именно эти глубинные установки крестьянского мышления, сохранившиеся у американских «реднеков».
 
Понятно, что попытка переноса догмата перманентной мировой революции из текстов марксистских теоретиков на грешную землю означала бы бесконечную мировую войну. Крестьянское же отношение к войне отражено в архетипической фигуре «Партизана», описанной немецким правоведом Карлом Шмиттом.

Сущность крестьянского подхода к войне следует из той самой теснейшей связи с землёй, которую Шмитт называет «теллурическим характером партизана»: «своя» территория воспринимается им, как «Дом», который нужно защищать, а иногда и увеличивать через захват соседских территорий, но не предполагается раздвигать стены дома до бесконечности18.
 
В самом имени Партизана присутствует корень, обозначающий отделённость, обособленность19, то есть он по сути своей не нацелен на глобалистское объединение всего и вся. В этой обособленности-«партийности» Шмитт усматривает его политический характер, что предполагает, с одной стороны, обязательное наличие врага, но, с другой стороны, исключает его, врага, абсолютизацию.

В такой оптике враг не приравнивается к преступнику, не демонизируется, не лишается человеческого статуса, и таким образом нет нужды в его полном уничтожении. Война с таким противником неизбежно должна заканчиваться либо его покорением, либо мирным договором, а значит, и отпадает потребность в войне перманентной и тотальной.

Крестьянско-«партизанский» характер войны таким образом задаёт ей рамки, вводит вражду в определённые границы, что «явствует из теллурического характера партизана. Он защищает участок земли, с которым он автохтонно связан. Его основная позиция остается оборонительной.

Он ведет себя точно так же, как святая Жанна Орлеанская перед церковным судом. Когда церковный судья задал ей вопрос — теологический вопрос-ловушку — не будет ли она утверждать, что Бог ненавидит англичан, она ответила: «О том, любит ли Бог англичан или же ненавидит их, я не знаю; я знаю только, что они должны быть изгнаны из Франции».

Такой ответ дал бы каждый нормальный партизан — защитник родины»20.
 
 
Окончание здесь
            

Подписаться на RSS рассылку
Наверх
В начало дискуссии

Еще по теме

IMHO club
Латвия

IMHO club

РОССИЯ И МЕССИАНИЗМ

Мануэль Саркисянц к «русской идее» Н. А. Бердяева. Грустное заключение

Артём Бузинный
Беларусь

Артём Бузинный

Магистр гуманитарных наук

Скромное обаяние среднего класса

О мещанстве в хорошем смысле

Валерий Суси
Латвия

Валерий Суси

Автор

Вольные заметки о нашей истории

Личная позиция

Артём Бузинный
Беларусь

Артём Бузинный

Магистр гуманитарных наук

За большевиков али за коммунистов?

Сталин: между Мировой Революцией и Империей

БЕСПИЛОТНЫЕ ЛЮДИ

Открыв ссылку вы должны видеть вот этоЛегион Свобода России уничтожает средства связи в ...24 Каналhttps://24tv.ua › ... › Новости мира2024-03-19 — Легион Свобода России 19 марта у

ПОЧЕМУ НЕ ЯЙЦА?!

Ну не тупые ли… сколько раз надо написать, что незнакомые линки не кликаю?Хочется написать - пиши. Не хочется - не пиши.

СХВАТКА РОССИИ С ТОТАЛЬНЫМ ЗАПАДОМ

Так украинцы и говорят, русские не сдаются, а что можете вы эстонцы?

ЛАТЫШСКИЙ ХАМ ПОЛУЧИЛ ВЫСОЧАЙШЕЕ ДОЗВОЛЕНИЕ

Ну как по какому признаку? Кто решил в Прибалтике "революционером" стать, но не сложилось и слиняли, а теперь в России "эксперды по вызову", почти как девочки только конкуренция ж

ДЕЗИНФОРМАТОР!

А в одном предложении?

КОГДА ВМЕСТО ПРИВЕТСТВИЯ ПРОИЗНЕСЛИ СЛАВА УКРАИНЕ

Примерно так и есть... :)Вот, к примеру Голос АмерикиФранция поставит Украине 78 гаубиц CAESAR, стоимостью 390 миллионов евро.Париж также намерен передать Киеву 80 тысяч 155-миллим

Мы используем cookies-файлы, чтобы улучшить работу сайта и Ваше взаимодействие с ним. Если Вы продолжаете использовать этот сайт, вы даете IMHOCLUB разрешение на сбор и хранение cookies-файлов на вашем устройстве.